О книге:
Книга-проект для семейного чтения об основоположнице каргопольской глиняной игрушки, народной мастерице Ульяне Ивановне Бабкиной
Вместо предисловия
Голубая с алой каёмочкой шляпа набекрень. Угольки весёлых глаз, румяные щёки, маленький, чуть вздёрнутый нос. Окладистая борода, ровно уложенная синими и красными прядями. Крутые плечи, эполеты на них. Высокая грудь портупеями перехвачена, ноги широко расставлены, властно вытянута указующая рука. Бравый ли полковник передо мной, генерал ли?
Только у него не сапоги со шпорами, а копыта, и туловище, как у коня, да ещё лучистое солнышко на груди сияет!
— Кто это? — пытаю мастерицу.
— Полкан, — отвечает она.
— А кто он, Полкан-то?
— Кто Полкан? — с недоумением переспрашивает она. — Давно жил Полкан-богатырь. Хлеб помогал растить, от врагов русскую землю оберегать…
— Значит, это и есть былинный богатырь Полкан?
— Он самый, — с твёрдостью кивает Ульяна Ивановна.
Подобно известной северной сказительнице Марии Дмитриевне Кривополеновой, сохранившей для потомков давно забытую былину о Вавиле, Ульяна Бабкина донесла до наших дней древний народный образ Полкана-богатыря.
Сегодня эта удивительная игрушка знакома многим любителям русского народного искусства. Бравый Ульянин Полкан есть и у меня. И каждый раз, когда я смотрю на него, невольно вспоминаю, как впервые познакомился, а затем и подружился с мастерицей. Дружба наша длилась много лет, до последнего дня её жизни.
А началось всё в конце шестидесятых годов, когда в погожий майский день побывал я в гостях у молодого художника-северянина. Переступил порог его маленькой уютной комнатки, и первое, что бросилось в глаза, — игрушки. Много я видел разных глиняных фигурок: тульских и вятских, пензенских и орловских, брянских и рязанских, но такие — впервые. Поразила в них прежде всего простота и жизненная правда. Видно было, что сделал их человек талантливый и доброты необыкновенной.
Так я узнал об Ульяне Ивановне Бабкиной. Стал расспрашивать своего собеседника про её житьё да про то, как делает она свои игрушки.
Затем началась наша переписка. Из последующих Ульяниных, теперь уже долгожданных весточек узнал я, что живёт замечательная мастерица одна, лет ей много — восьмой десяток на исходе, сама неграмотная, а письма пишут ей девочки-школьницы из соседнего села. Из далёкой северной деревни приходили ко мне не только письма — одаривала меня Ульяна Ивановна чем могла: то масляными калачами своей стряпни, то знаменитыми каргопольскими солёными рыжиками. И всё приглашала к себе в гости: «Приезжай, дам тебе траву косить да грибы носить, и хорошо будет». Но я всё медлил с поездкой, а от Ульяны Ивановны приходило новое письмо: «Гостей мимо много ходит, да всё не те. Что это ты в гости-то не приезжаешь?»
Однажды, когда на дворе стоял февраль, получил письмо с такими словами: "Всё лето тебя в гости прождала, не знаю, дождусь ли…" Чуть не в тот же день собрал я всё необходимое в дорогу, купил билет на поезд и отправился в путь.
В тот первый раз гостил я у Ульяны Ивановны всего несколько дней, и всё время не оставляла меня мысль, что в этой, казалось, будничной простоте открывается мне большое, яркое, самобытное явление в современном народном искусстве России.
Ещё не раз поеду я к Ульяне Ивановне Бабкиной, чтобы побыть наедине с мастерицей. Пересмотрю затем в музеях и частных собраниях сотни её игрушек и лишь потом возьмусь за рукопись книги. А пройдёт за это время больше двух десятков лет…
Геннадий Петрович Дурасов